Заложники судебной реформы
© Фото, предоставленное автором
Олег Дворник — из Киевской области. Мать его сына Тимофея — из Попасной. Они не были расписаны. В сентябре 2019 года, когда сыну исполнился год и месяц, его мама, военнослужащая, погибла на фронте. Почти два года Тимофей был в детдоме. Более двух лет его отец не мог получить решение суда об установлении отцовства, чтобы забрать ребенка в семью. Судебное дело неоднократно откладывали на неопределенный срок. Даже посещать мальчика в детдоме Олег беспрепятственно смог только через год, благодаря «СОС Дитячі містечка — Україна».
Забрать сына домой отцу удалось только накануне войны, 23 февраля 2022 года… Сейчас семья в безопасности, в Финляндии. Но вернется ли в Украину?
«С мамой ребенка мы не были расписаны, — рассказывает Олег Дворник. — Даже в гражданском браке не жили — то помиримся, то поссоримся. Наш сын жил с бабушкой в Попасной. Сам я из Киевской области, где и работал. Ребенку помогал, приезжал время от времени в Попасную пообщаться».
Когда погибла мама Тимофея, надо было решать, что делать с мальчиком. В октябре 2019 года Олег подал в Попаснянский районный суд заявление на установление отцовства. Вопрос был спорный — бабушка очень хотела забрать внука к себе, но из-за определенных проблем ей отказали. Ребенка устроили к прабабушке под временное опекунство.
«О судьбе поданного в суд заявления я не переживал, вернулся домой в Киевскую область, — говорит Олег. — Но ждать пришлось долго. Мне объясняли, что судья загружена, «отмораживались». Я не получил ни одной повестки, просил тестя, чтобы он наведывался в суд. Потом мне сказали, что нужно сделать тест на ДНК и, если он подтвердит отцовство, мне позволят забрать сына. Я был уверен: ребенок — мой».
Тем временем прабабушка передала Тимофея в Луганский областной дом ребенка №2 города Северодонецка, ни с кем это не согласовав. Мальчика забрали туда из больницы в Попасной, где он находился около двух недель.
В документах на тест ДНК надо было указать, где находится ребенок, кто доставит его на тест в Харьков, где находится ближайшая клиника, которая делает такие тесты.
«Я же думал, что сын у прабабушки! — вспоминает Олег. — А когда узнал, что нет, то подумал, Попаснянский орган опеки и попечительства отреагирует на это «автоматом» — сообщат судье, поскольку именно он отправлял ребенка в Северодонецк.
Этого никто не сделал. Я приехал в Попасную, взял документы, поехал в Харьков. Пробыл там целый день — ребенок не появился. Начал бить в набат: «Что случилось?».
Потом снова было затишье. А потом мне сказали, что «судья подала в отставку — ждем нового судью». Ждали долго, никто мне ничего не сообщал».
Приблизительно за год до начала полномасштабной войны Олег переехал жить в Попасную, чтобы иметь возможность видеться с сыном. Беспокоить суд стало значительно легче, — мужчина наведывался туда чуть ли не ежедневно. Устроился на работу электрогазосварщиком. Жил в гражданском браке с молодой женщиной с пятилетним ребенком. «Мы были хорошо устроены, — рассказывал Олег. — Собирали средства, чтобы купить собственный дом. И ждали в семью моего сына».
Через два года с момента подачи заявления об установлении отцовства ДНК-тест назначили повторно.
«Я сам привез ребенка в Харьков. У нас взяли анализы. Сказали ждать результат 30 дней.
Прошло более месяца, — никто ничего не сообщает. Я напрямую связался с клиникой и узнал: между Попаснянским районным судом и Харьковским научно-исследовательским центром не налажена спецсвязь, по которой в суд автоматически отправляются документы, решения, результаты ДНК-тестов и прочего по всем делам — и гражданским, и уголовным.
Поэтому я должен был пойти в Попаснянский суд, а судья должна была подписать доверенность на назначение человека, который поедет в харьковскую клинику, чтобы забрать этот пакет документов о результатах ДНК-теста. Пришел, но на охране сказали, что судья уволилась, и никакие дела не рассматриваются до назначения нового судьи».
С октября 2021 года Олег ждал нового судью. Дело снова откладывалось на неопределенный срок: «СОС Дитячі містечка — Україна» помогли мне с тем, чтобы в течение последнего года я имел возможность посещать сына в детском доме. Но все равно — ребенок рос без отца, и мне это не нравилось. А дело затягивалось, словно кто-то нарочно это делал. В задержке был виноват суд. Никаких других препятствий, чтобы я мог забрать ребенка из детдома, не было».
И возможности взять ребенка под опеку, чтобы он не находился в институции, у Олега не было. Без результатов ДНК-теста у органа опеки и попечительства не было оснований отдавать ему ребенка.
Олег стал заложником судебной реформы. Когда его адвокат начинал работать над делом, вследствие территориально-административной реформы уже образовался Северодонецкий район, но суды продолжали существовать согласно старому распределению. На то, чтобы согласовать судебную реформу с территориальной, средства в госбюджете запланировали только на 2023 год. В состав Северодонецкого районного суда Попаснянский суд должен был входить как отделение.
Без судей остался не только Попаснянский суд. Накануне войны правосудие не осуществлялось более чем в 20 городах и районах Украины. Назначение судей было проблемой №1 из-за неупорядоченности судебного законодательства.
По мнению адвоката Олега, решить этот вопрос на государственном уровне можно было довольно быстро. Нужно было в переходные положения ГПК Украины внести временное положение о том, что если в какой-то территориальной единице не осталось ни одного судьи и некому осуществлять правосудие, то, по ходатайству стороны дело может быть передано в ближайший суд по территориальности через апелляционный суд, как это делается по уголовным делам и делам об административных правонарушениях.
«В двадцатых числах февраля пришел результат теста ДНК. Служба по делам детей удостоверилась, что я отец на 100%. И сама предложила оформить временное опекунство над ребенком, пока не найдется судья в городе, — вспоминает Олег. — Не медля, мы быстро оформили все документы. Я привез сына домой 23 февраля. А на следующее утро началась полномасштабная война.
Я планировал нашу жизнь в Попасной. Никуда не собирался ехать. Не думал, что вот такое будет. Город уничтожили полностью.
Месяц мы прожили под обстрелами в погребе. Когда на нашей улице не осталось неповрежденным ни одного дома, мы перебрались в бомбоубежище Дома культуры. Там пробыли пять дней, потом эвакуационным автобусом выехали в Бахмут. Оттуда — в Польшу, а потом — в Финляндию. Я — опекун над ребенком и неженатый. Такие категории людей выпускают за границу».
Кто помогал? «Никто, — говорит мужчина. — Ехали своим ходом. Есть люди, которые возят до границы, за большие деньги. Пересекли границу Польши. Думали остаться на некоторое время. Но ничего интересного для нас не было. Там были волонтеры из разных стран, предлагавшие размещение. Мы пошли к финнам. Так и попали в Финляндию. Сейчас у нас все хорошо. Нам дали двухкомнатную квартирку. Я устроился на работу. Люди приветливые, приятные, стараются помочь».
На вопрос, думал ли над тем, что будет делать дальше, Олег отвечает: «Еще не знаю. Хотелось бы остаться здесь. Возвращаться некуда, мы все потеряли.
Год перед войной я очень тяжело работал, отстроил дом. Мы его обустроили. Буквально накануне последней сделали кухню… Теперь возвращаться некуда. А ехать назад и начинать все сначала, честно говоря, уже неинтересно».
Поддерживают ли семью какие-то украинские организации? «Да нет, — говорит Олег. — Приблизительно месяц назад со мной связалась руководитель службы по делам детей Попаснянского района и спросила, где я нахожусь. И все. Больше со мной никто не связывался. Да и в принципе мне ничем помогать не нужно. Я ни в чем не нуждаюсь».
***
Снова звучит воздушная тревога. Снова на украинские города летят российские ракеты. И в висках пульсирует: «Я хочу домой»…
Мы — дома. Просто дом перестал быть безопасным местом…
Война когда-то закончится. Безопасность восстановится. Но заработают ли надлежащим образом суды? Станут ли государственные институции дружественнее к большим и маленьким украинцам? Возможно, тогда они будут возвращаться?..
«Ребенку нужна семья» — общий проект медийщиков Украины и «Украинской сети за права ребенка». Вместе мы рассказываем о приемных и опекунских семьях, семьях усыновителей, детских домах семейного типа (ДДСТ), интернатных учреждениях, которые после начала полномасштабной войны должны были спасаться из-под обстрелов в Западной Украине и за границей, приспосабливаясь к условиям жизни в эвакуации. Эти истории помогут создать дорожную карту действий в сфере защиты прав ребенка и поддержки семьи в Украине после победы.
Этот материал публикуется в рамках реализации проекта ІСАР Единение: «Развитие адвокационного потенциала Общественного союза «Українська мережа за права дитини» в формировании государственной политики в сфере защиты прав ребенка и поддержки семьи».
Архив материалов медиакампании «Ребенку нужна семья» тут.
Больше статей Аллы Котляр читайте по ссылке.